«Старик и большая рыба»

– Ася! Тут Пашинский предлагает рыбалку на Яузе. Поедешь с нами? – крикнул Иван Андреевич Ковалев, отведя взгляд от монитора.

– Я с тобой и тут нарыбачилась, – ответила Ася, жена Ивана Андреевича. – Тебе мало Москвы-реки?

– Интересно же, – не унимался Ковалев, словно оправдываясь. – Старый друг зовет.

– Да езжай, – Ася вошла в кабинет, вытирая влажные от кухонных дел руки о передник. – Я разве когда была против? Рыбы свежей привезешь.

– Представляешь, – в глазах Ковалева играли азартные огоньки, – я же не был на Яузе с тех пор, как там мой земснаряд запустили.

– Ага, помню-помню, – покачала головой Ася. – Ты тогда себе все нервы истрепал, воюя за глубокую очистку. И работу бросил потом.

– Не бросил, а сменил. Надо иногда менять направления деятельности, – не очень убедительно ответил Иван. – Так я поехал? Как раз обещают прекрасную погоду.

– Только оденься потеплее. Не май месяц, да и тебе не двадцать лет.

Сборы были недолгими. За годы жизни в подмосковной Швейцарии, в поселке недалеко от Рузы, Ковалев привык хранить заранее собранную рыболовную сумку. Непромокаемый комбинезон, теплая поддевка, в том числе две пары шерстяных носков и специальный набор – крючки, грузила, леска и искусственная приманка.

Поселок «Экологический дом», который официально назывался страшным словом «девелопмент», был образцом новой жилищной программы «Москва для жизни». Уютный, полностью оборудованный всем, что нужно для жизни, включая клуб, скорее похожий на место встречи тех, кому за «шестьдесят плюс».

Иван Андреевич, не спеша двигаясь к терминалу подземки, наблюдал, как стайка роботов-газонокосильщиков приводила в порядок полянки возле коттеджей. Черные жужжащие черепашки аккуратно объезжали маленькие клумбы и просто отдельные, неведомо откуда взявшиеся в сентябре, белые головки ромашек и желтенькие – лютиков. За происходящим серьезно наблюдал большой рыжий кот, словно все эти роботы находились под его управлением. Архитекторы коттеджного поселка приняли решение строить дома в европейской традиции с открытой поляной у входа в дом и большим садом на заднем дворе, огороженным и скрытым от посторонних глаз. В свое время Асе здесь очень понравилось, хотя им предлагали и русские срубы, и даже японские минки. До самого выхода из поселка Ивана преследовал терпкий запах свежескошенной травы.

Терминал подземки блестел стеклянным навесом в нескольких метрах от ворот. Даже не задержавшись на входе – система распознавания сработала моментально – Ковалев отправился к информационному экрану. Ему предлагалось выбрать или стандартный маршрут в основные точки города, или взять мономодуль и поехать в конкретное, не охваченное регулярными составами место. Не колеблясь, он выбрал отдельную кабинку и конечную цель пути – Ботанический сад. Система немедленно выдала время поездки – пятнадцать минут. Обычный состав современной подземки – а название «гиперлуп» так и не прижилось – проходил такое расстояние быстрее. Но индивидуальный модуль был комфортнее, хоть и двигался чуть медленнее. Сказывались требования безопасности и необходимость построения персонального маршрута через систему тоннелей. Времени у Ивана Андреевича было достаточно. Через минуту к терминалу, подобному обычной платформе традиционного метро, подкатила кабинка. Она была похожа на автомобиль, двигающийся по рельсам, правда, без водительского места. Внутри вполне могли устроиться четыре человека, но сегодня попутчиков у Ковалева не было.

– Осторожно, двери закрываются, ваш выход через тринадцать минут, – произнес привычный мелодичный автоматический голос.

Ускорение плавно набирающего скорость транспорта чуть вдавило Ковалева в кресло. Положив свою сумку на свободное сиденье, Иван Андреевич прикрыл глаза. Он еще подумал, как бы не заснуть. Давно он не был на Яузе. Слишком много воспоминаний, связанных с этой рекой. Много лет назад ему повезло оказаться в самом центре грандиозного проекта по реорганизации Москвы.

Давние события всплыли в памяти Ковалева, словно все было не четверть века назад, в 2025-м, а вчера. Все тогда казалось романтичным и простым. А когда началась реальная работа, Иван старался не слушать новости. После того как программа была обнародована, дело дошло даже до несанкционированных митингов. Многие не хотели принимать новую идею жилищных изменений. Но все было сделано правильно. О новшествах говорили понемногу, внедряли постепенно. Начали с новой зеленой зоны, к появлению которой нужно было подготовиться. С учетом уровня загрязнения поймы Яузы и самой реки, было принято решение о создании гиперземснаряда, который убрал бы не только иловые наслоения, но и еще грунт на метр вглубь, отравленный сбросами из канализации и заводскими отбросами за века варварского использования. Иван, по самые уши погрузившись в работу, не уследил, как сумасшедшими темпами был введен в строй гиперлуп. И уж совсем мимо внимания Ивана прошло, как в городе и за городом стали создаваться новые жилые зоны. Город менялся, менялось и население. Но… в итоге, когда на Яузе начались главные работы, Ковалев вынужден был уйти на пенсию. Молодые да ранние просто выдавили его из активных дел, и главное – начальство не всегда понимало его радикализм. Чего только стоила программа ликвидации всех сбросов, промышленных и коммунальных, в реку. Иван Андреевич был уверен, что нельзя ограничиваться традиционной очисткой, нужны новые, кардинальные методы.

От терминала до начала зеленой зоны в «ботаничке» было метров пятьдесят. С Пашинским, старым приятелем еще по университету, Иван Андреевич договорился встретиться на Гражданском причале Яузы. Название было громким. В реальности это были отмостки, уходящие метров на десять в реку. Место, где швартовались маленькие лодки, прогулочные или для рыбалки.

Река жила своей жизнью. Русло обступали заросли камыша, среди которых шуршали выдры. Берег оглашал стройный лягушачий хор. Даже когда Иван Андреевич подошел вплотную к воде, лягушки не умолкли. Они давно привыкли к людям. Ковалев стал искать взглядом своего товарища, но тут его ждало разочарование. Пашинский позвонил и сказал, что не готов приехать, появились срочные дела. Он сообщил, что лодка сейчас подойдет и Ковалев сможет порыбачить один. Пока они разговаривали, к пирсу уже пришвартовалась лодка-робот. Электрические моторы работали беззвучно и точно вывели ее прямо под ноги Ковалеву. Вздохнув, Иван Андреевич подошел к лодке, бросил туда сумку и осторожно забрался на борт. Не возвращаться же без рыбы. Ася не поймет. Пашинский, как и обещал, оставил на суденышке и набор удочек, и коробку с искусственными червями. На панели управления висел бейджик с лицензией на лов. Ковалев проверил заряд аккумуляторов – должно хватить часов на двадцать. Но в планах у него не было никаких долгих путешествий. Достаточно было выйти на середину реки и можно ловить. Оттуда открывался красивый вид на радиальную эстакаду. По ней плавно, практически беззвучно, неслись электробусы.

Включив систему стабилизации, чтобы не снесло течением, Ковалев размотал леску на одной из удочек и забросил крючок. Так, наверное, ловили рыбу и сто лет назад. Прогресс здесь неинтересен. Несмотря на хорошую погоду, рыбаков сегодня не было. Только пенсионеры вроде Ковалева могли в рабочий день отправиться за рыбой, но вряд ли кто-то поехал так далеко. От воды разносился восхитительный запах живой реки, и можно было разглядеть, как у самого дна резвится рыбья мелочь. Солнце склонялось к закату, и вечерний клев ожидался отличным. Первым попался судачок граммов на двести. «Хорошее начало», – подумал Иван Андреевич. Пока он наживлял новую приманку, над головой зажужжал квадрокоптер «Рыбоохраны». Просканировав бейдж с лицензией, он, мигнув зеленым, отбыл восвояси.

Когда в ведерке уже было достаточно рыбы, чтобы с честью вернуться к жене, Ковалев собрался сматывать удочки. Но тут леску сильно дернуло, и удилище чуть не вырвалось из рук. Иван Андреевич испугался, что рыба оборвет снасть, но графеновая леска выдержала рывок. Лодку рвануло вниз по течению, система стабилизации забухтела и изо всех сил моторами, пытаясь удержать суденышко на месте. Утки, которые вначале с возмущенным кряканьем ринулись в стороны, постепенно вернулись к причалу, ожидая подачки от редких гостей.

«Сом!» – пронеслось в голове Ковалева. Он моментально заблокировал стабилизаторы, сома нельзя так резко останавливать. Он – рыба сильная и может или леску оборвать, или просто сорваться. Закрепив снасть на борту, чтобы случайно не выпустить удочку, Ковалев стал следить за добычей. С такой рыбой нужна специальная тактика. Пусть потащит лодку, устанет, а тогда уже и вываживать можно. Неожиданно для самого себя Ковалев разволновался. Он никогда не имел дела с такой сильной добычей и о том, как вытащить сома, знал только в теории, насмотревшись роликов в YouTube. А судя по тому, что лодку несло по воде очень быстро, рыба была не маленькая. Но не только волнение от неожиданного улова, что-то еще заставляло Ковалева нервничать. О совсем гигантских сомах в Яузе он слыхал лишь в рыбацких байках. Конечно, любой рыбак мечтает о Большой Рыбе. И такой поклев говорил о том, что это она. Но восторгу от небывалого улова мешала смутная тревога. Что-то не давало воспринять случившееся как простую добычу.

Шел второй час преследования речного монстра. Увлеченный охотничьим азартом, Иван Андреевич не заметил, как начались ранние сентябрьские сумерки. Рыба и не думала сдаваться, натянутая, как стрела, леска чуть позванивала в водяном бурунчике. И вдруг все прекратилось. Леска провисла и спокойно пошла по течению. «Ну вот, сорвался», – пронеслась грустная мысль. А удача была так близка! Ковалев стал сматывать леску, готовый отдать команду лодочному навигатору вернуться в исходную точку. Внезапно потемневшая в сумерках речная вода вдруг полыхнула белым светом. И лодка застыла, словно в стоячей воде.

– Привет – раздался голос с кормы, из-за спины Ковалева.

– Пр… – Иван Андреевич оглянулся и обомлел. На борт опиралось нечто. На первый взгляд можно было подумать, что это человек, но его очертания терялись в сумерках и не давали сформировать ясную картинку. Словно гость не имел четких границ и определенного образа. Как будто это был светящийся газ в неоновой трубке старинной рекламы.

– Не бойся, я тебе не причиню зла, – тихо сказало существо. – А здорово покатались, да?

– Кто т… вы? – только и смог произнести Ковалев.

– Да какая разница. Гость. Можно к тебе в лодку?

– Пожалуйста. А все-таки, ты кто?

– А ты кто? – язвительно парировал гость.

Вопрос поставил Ковалева в тупик. Представляться по имени и фамилии было бы странно. Ведь его собеседник был совсем неописуем.

– Я – Иван Андреевич замялся. – Я человек.

– А я – нет, – спокойно ответил незнакомец. – Но пусть тебя это не волнует. Повторяю, я не сделаю тебе ничего плохого. Я давно собирался сюда вернуться, но все держало что-то.

Ковалев неожиданно для себя успокоился. Он вдруг ощутил, что мир вокруг словно замкнулся: и он сам, и его гость, и лодка словно оказались в другом пространстве, не имеющем никакой связи с тем местом, где они находились до этого. И берега Яузы, и город за деревьями – все словно уплыло далеко-далеко. Смятение первых мгновений встречи со странным гостем сменилось покоем.

– А хорошо теперь здесь, – неожиданно заявило существо, устраиваясь на банке напротив Ивана.

– Здесь – где?

– В городе. Стало хорошо. Я давно здесь не был. Не нравилось. Но вот вернулся.

– Что не нравилось? – спросил Ковалев. – Город, люди или что?

– Ну как тебе сказать, – гость зачерпнул воду ладонью.

Именно так – из неясного образа, который все время не поддавался восприятию, он на мгновение превратился в человека. Но потом опять расплылся светящимся пятном.

– Чтобы я мог существовать в городе, город должен...

– Что должен?

– Когда-то давно, очень давно, – задумчиво произнес гость, – люди стали создавать города. Ведь не просто так же это, да? Город, который просуществует сотни лет, не может просто взять и появиться. Люди селились в особых местах, в особое время. И всегда с ними были… Ну, такие как я. Чтобы город жил, чтобы дышал, недостаточно только строить и торговать. Нет. Надо, чтобы добра было больше, чем зла.

– Ты хочешь сказать, что без этого города не живут?

– Нуу, как-то живут. Сколько лет Москва была просто местом скопления людей. Но сейчас, – гость, как будто пытаясь выразить что-то не только вербально, вспыхнул, переливаясь темно-синей волной света, – город начал возрождаться.

– Что значит возрождаться? – Ковалев чуть ли не возмутился. – Москва же уже столько лет обновляется. Вот на реку посмотри, на эту роскошную зелень вокруг, а какой транспорт у нас, воздух какой чистый!

– Ты думаешь, чистый воздух и удобный транспорт – это все, что надо, для того чтобы город стал великим? Ошибаешься. Хотя и это важно. Для начала.

– А в чем же тогда, или что же тогда…

– Слушай. Я же не философист с дипломом? Город многое претерпел. И я уходил и приходил.

– Я однажды был на вечернем ток-шоу, – Ковалева этот разговор начал порядком раздражать. – Там дама какая-то дикая рассказывала, что она за тысячу евро снимет порчу, которая не пускает человека в светлое будущее. Будь ты хоть чуть внятнее, я бы подумал, что ты тем же занимаешься. Но... можешь более четко изложить свою мысль?

– А ты азартен, Ковалев, – гость будто улыбался, играя волнами света. – Давай по порядку. Вот скажи, когда город становится Городом. Слаженным организмом, который…

– Не продолжай. Для меня город – это место, где живут мои друзья, где я хорошо представляю, куда пойти вечером, где продавец в ближайшем магазине в курсе, что я буду покупать, и подскажет, если я что-то забыл. Где прогулка вдоль реки важна, потому что знакомые птицы уже ждут от меня угощения.

– Это эгоистический подход, – возразил гость. – Вот смотри, здесь ведь давно нет ни заводов, ни фабрик. Это хорошо или плохо?

– Они отравляли атмосферу, они приводили к тому, что в город съезжались люди, для которых подобная жизнь была неприемлема, но они продолжали… Когда-то давно нужна была индустрия в городах. В крупных городах. Теперь же это бессмысленно.

– Все правильно. От предприятий избавились. Стало легче?

– Ну… не сказал бы. Настало какое-то помутнение. Все чем-то были заняты, но в итоге ничего не получалось.

– А сейчас?

– Сейчас даже обидно, что я на пенсии. Наука, творчество. Роботы заменили людей в сфере физического труда: уже не нужны тысячи рабочих, нужны инженеры, конструкторы, ученые. Говорят, даже настоящий театр и литература возродились, – с некоторой грустью в голосе ответил Ковалев.

– Не то чтобы возродились, но уже что-то... – полыхнул волной зеленого гость. – А вот что бы ты хотел чувствовать здесь, на знакомых улицах, в родных переулках?